Сообщение номер:#108 Buccaneer » 28 сен 2019, 06:07
ЭСТЕТИКА
РЕНЕССАНСА
ТОМ I
СОСТАВИТЕЛЬ
В. П. ШЕСТАКОВ
ФРАНЧЕСКО ПЕТРАРКА
1304—1374
ЛЕКАРСТВА ОТ ПРЕВРАТНОСТЕЙ СУДЬБЫ
О КАРТИНАХ ЖИВОПИСЦЕВ
Если вглядишься в сиянье небес и земли порожденья,
Кисть живописца тебя уж никогда не пленит.
ВЕСЕЛЬЕ. Наслаждаюсь, разглядывая картины.
РАССУДОК. Пустое наслаждение, не менее суетное оттого, что его
часто искали великие люди, и не более терпимое оттого, что оно идет из
древности; ведь всякий дурной пример только еще вреднее, когда
подкреплен авторитетом подающих его или давностью лет.
Откуда ни возникла эта привычка, она укоренилась с невероятной прочностью, и
время только делает зло еще худшим, как и добро—еще лучшим. О, если
бы, без труда побеждая предков в подвигах легкомыслия, вы сравнялись с
ними в делах важных и значительных и дивились добродетели и славе тех,
с кем вместе без меры дивитесь нарисованным на досках картинам!
ВЕСЕЛЬЕ. Все равно дивуюсь на картины.
РАССУДОК. О, удивительное безумие человеческой души, дивящейся
чему угодно, только не самой себе, тогда как среди всех произведений не
только искусства, но и природы нет ничего более дивного!
ВЕСЕЛЬЕ. Картины—мое наслаждение.
РАССУДОК. Что я об этом думаю, ты мог понять уже из сказанного
раньше: всякое земное наслаждение, если им правит разум, учит душу
любить наслаждение небесное и напоминает о творце, потому что кто,
спрашиваю тебя, любя реку, ненавидит источник?
Но вы, отяжелевшие, удрученные, клонящиеся к земле, не дерзаете взглянуть на небо и, забыв
о художнике, создавшем солнце и луну, с неистовым упоением разглядываете тщедушные картинки,
а где открывается путь к возвышенному, отворачиваетесь и ставите черту стремлению ума.
ВЕСЕЛЬЕ. Картины нравятся мне необычайно.
РАССУДОК. Тебе нравятся стиль и краски художника. В картинах
приятны и их драгоценность, и искусство, и разнообразие, и развлекающая странность.
Живые жесты бескровных фигур, движение недвижных
образов, рвущиеся со своих мест изображения, черты дышащих жизнью
ликов чаруют, и ждешь, что вот-вот зазвучат слетевшие с их уст
слова.
Здесь страшно то, что всего больше этим пленяются высокие умы.
Возле картины, мимо которой с легким и недолговечным изумлением
проходит грубый невежда, человек тонкой души с благоговейными
воздыханиями проводит долгие часы.
Занятие глубокое, да вовсе не то,
какое нужно, чтобы разобрать с самого начала и происхождение этого
искусства, и его постепенное развитие, и его наиболее дивные произведения,
и мастерство художников, и тщеславное безумие государей, и
громадные деньги, за которые они покупали заморские картины, посвящая их
в храмах Рима богам, а во дворцах, на общественных площадях и в
портиках—цезарям, причем государям казалось еще недостаточно этого,
и, как в древности благороднейшие из греческих философов, они
прилагали к искусству живописи собственные руки и труды,
предназначенные для более высоких занятий.
Отсюда и получилось так, что
живопись издавна ценится среди вас, как более согласная с природой,
выше всех ремесленных искусств; если верить Плинию, у греков она даже
числилась в первом ряду искусств благородных.
Об этом молчу, потому
что пространность противна не только моей намеренной краткости, но и
поставленной цели; ведь может оказаться, что примеры поощряют
болезнь, от которой обещали излечить, и слава живописи извиняет
безумие ее любителей.
Впрочем, я уже говорил, что величие заблужда
ющегося человека не умаляет его заблуждений; да и коснулся я этого
здесь только затем, чтобы стало ясно, как велика сила недуга, в который
вложено столько ума и таланта, когда и стадность, корень заблуждений, и
давность лет, мать привычки, и авторитет, покрывающий массу всевозможных пороков,
постоянно способствуют тому, чтобы чувственность и
косность исподволь отклоняли и отвлекали душу от более высоких
созерцаний.
Если тебя так пленяет этот обман, эта лживая тень истины с
ее пустой мишурой, то подними взор к Тому, кто украсил человеческое
чело выражениями чувств, душу разумностью, небо звездами, землю
цветами,— и посмеешься над создателями искусственной красоты.
Sine ira et studio